Интерьерология
Если бы внутреннее убранство дома самостоятельно видоизменялось под характер хозяина, то это было бы очень познавательно. По цветам, по вещам можно было бы сразу сказать, что за человек здесь живёт. Наверняка в психологии бы даже ввели такую дисциплину – «интерьерология».
У Сати всё было бы в стиле лофт. Лофты – переоборудованные промышленные помещения мастерских и фабрик, ставшие особо популярными и востребованными в современном мире дефицита квадратных метров. Лофтами так же называют чердачные помещения. И первые, и вторые отличаются большим свободным пространством без перегородок, позволяющим воплотить в жизнь самые смелые дизайнерские задумки. В этих комнатах, залитых солнечным светом, приятно отдыхать, а за толстыми стенами можно чувствовать себя защищенным от городского шума.
Огромная комната, с несколькими окнами, почти полностью занявшими одну из стен. Три стоящих напротив друг друга больших и мягких дивана, чтобы все желающие могли не просто поместиться на них, но и развалиться в своё удовольствие. Обязательно большой плазменный телевизор, который кажется еще одним окном, и какой-нибудь игральный стол: хоть бильярд, хоть хоккей, хоть автомат. Меж диванов стоит журнальный стол. На нём множество книг с яркими обложками, а посередине стоит металлическая пепельница в виде дубового листа.
За диванами стоит большой, почти сказочный стол из прозрачного материала, и такие же прозрачные стулья. Кажется, что они сделаны изо льда, и солнечный свет, льющийся из окон, их вот-вот растопит, но нет, сказка не уходит просто так.
И в конце комнаты – огромная полка во всю стену, заставленная фотографиями, книгами, статуэтками. И рядом с ней – деревянный стол с белым офисным стулом и обязательно белым ноутбуком.
В случае с Кэрри главным украшением интерьера стали бы большие настенные часы.
Белые стены с абстрактными тонкими чёрными разводами, белый стол, ножки которого словно бы сделаны из отдельных блоков, полукруглые стулья, будто плетенные под паутинку, и такая же «паутинка» - люстра. А рядом – черный жестковатый диван с подушками в черно-белую клетку. Мягкого, коричневого цвета шторы и, конечно же, часы.
Это будут большие круглые с черным ободком, с белым циферблатом, винтажными римскими цифрами и готическими стрелками.
У Тори были бы фотообои.
Мягкий серый диван с коричневой, белой и бежевой подушками, белый торшер, низкий деревянный журнальный столик с белым большим блюдом с фруктами, и матовыми коричневыми декоративными бутылками. И на полу обязательно будут валяться еще одна-две подушки неопределенного между фиолетовым и коричневым цветов.
А прямо за диваном, на стене немного серого цвета – огромный бело-бежевый одуванчик. Часть его зонтиков уже разлетается по комнате, но лишь малая часть. Белый пушистый купол цветка кажется невероятно настоящим, и его очень хочется потрогать.
А в спальне будут облака. Чисто белое постельное белье, бежевые тумбочки с лежащими на них зелеными яблоками, парочка декоративных пушистых подушек серого цвета.
И облака в ночном небе. Это будет не то небо, которое мы видим, глядя снизу вверх, они облака будут напротив нас, словно мы находимся среди них. Белые и чуть сероватые большие, чуть рваные облака среди синего летнего неба.
Каким бы не был бы интерьер – при Нерисе в нём обязательно должен быть камин, и большое кресло недалеко от него. Например, тёмно-бежевого, слегка потёртого вида большой камин с настоящим огнём, какими-то резными декоративными украшениями, с парой книг, которые никто никогда не открывал и обязательной картиной над всем этим. Например, с природой, для антуража. Хотя, зная его, он пожертвует антуражем во имя любви к натюрмортам. Ну и черт с ним. Продолжим. Большое мягкое кресло тёмно-бежевого цвета, под стать камину, с деревянной каймой по контуру спинки кресла и подлокотников. И, естественно, пара валяющихся открытых книг на бежево-красном ковре.
Алекс располагает к целому ворожу цветных декоративных подушек. Однотонных, с флагами разных стран, необычных форм, с текстом, или совершенно ядовитыми узорами.
В этом интерьере должно быть много мелких деталей. Куча вещиц на небольшом столе, укрытым желтой тканью, вроде книг, кружек, дисков, пары-тройки будильников… Недалеко от него будет стоять еще один стол, на этот раз журнальный. На нём будет стоять как минимум один горшок с каким-нибудь разросшимся зеленым деревцем, какие-то стеклянные баночки, краски. На столике будет стоять белая лампа на блинной гибкой ножке. Белые стены вокруг, широкое окно, полуприкрытое белой шторой с каким-то абстрактным цветным рисунком. И посреди всего этого – большой белый диван, на котором уместилось сразу штук десять подушек. Оранжевая, черная с каким-то белым рисунком, зеленая и салатовая, белая, несколько разноцветных. Просто веет уютом.
А у Лоренса будет нечто с двумя темно-коричневыми диванами и одним креслом, мягким светом, льющимся из оранжевых люстр, чем-то напоминающими бумажные китайские фонарики, только круглые. Здесь обязательно будет несколько маленьких полочек, расположенных в странной последовательности, на которых будут свечи и всякие мелочи. Тонкий ковер, разделенный на квадраты. Рисунок на нём будет напоминать увеличенные версии коллекционных почтовых марок. Круглый журнальный стол с кованными ножками, на котором красуется пепельница и тарелка с недоеденным виноградом. Кажущиеся черными длинные шторы собраны, и поэтому вечерний свет нехотя проникает сквозь окна, заставлены всякими скляночками-бутылочками, в эту интимную обстановку, не нарушая спокойствия и мирной неги после долгого рабочего дня.
.