[Подсолнух Смерти]

Иногда злой человеческий гений создает такое, о чем невозможно говорить без содрогания. К таким деяниям относится ремесло компрачикосов. Когда-то давно по Европе бродило это странное племя, включающее в себя людей разных национальностей. Объединял этих людей их жуткий промысел — покупка людей. Но самое страшное начиналось уже после того, как эти торговцы приобретали свой товар.

«Кому в наши дни известно слово "компрачикосы"? Кому понятен его смысл?» — французский писатель Виктор Гюго написал эту фразу в XIX веке. А в XXI веке это слово известно, пожалуй, только любителям книг самого Гюго, описавшего страшные дела этой шайки, наводившей страх на всю Европу...

Судьба Гуинплена, героя знаменитого романа Гюго «Человек, который смеется», поражает и ужасает вот уже ни одно поколение читателей. С содроганием они знакомятся с жизнью этого человека. Маленьким мальчиком он попал в руки компрачикосов, которые изуродовали его — разрезали рот таким образом, что с него никогда не сходила страшная улыбка. Но самое жуткое в этом трагическом сюжете то, что и в действительности происходили не менее, а порой и более трагичные истории.

Так кто же они — компрачикосы? В переводе с испанского языка это слово буквально значит «Покупатель детей». Продавцов этого живого товара находилось достаточно: «начиная с бедняка-отца, освобождавшегося таким способом от лишнего рта, и кончая рабовладельцем, выгодно сбывавшим приплод от принадлежащего ему человеческого стада». Покупка производилась с определенной и отвратительной целью.

Вот как об этом написал Гюго: «Компрачикосы представляли собой необычайное и гнусное сообщество бродяг. Компрачикосы вели торговлю детьми. Они покупали и продавали детей. Но не по хищали их. Кража детей — это уже другой промысел. Что же они делали с этими детьми? Они делали из них уродов. Для чего же? Для забавы».

Писатель подробно обрисовывал методы, с помощью которых из нормальных человеческих существ получались невообразимые монстры, созданные на потеху публики: «Существовали подлинные мастера этого дела. Из нормального человека делали уродца. Человеческое лицо превращали в харю. Останавливали рост. Перекраивали ребенка наново. Искусственная фабрикация уродов производилась по известным правилам.

Это была целая наука. Нормальный человеческий взор заменялся косоглазием. Гармония черт вытеснялась уродством. Там, где бог достиг совершенства, восстанавливался черновой набросок творения. Фабрикация уродов производилась в большом масштабе и охватывала многие разновидности.

Компрачикосы подвергали обработке детей так, как китайцы обрабатывают дерево. У них, как мы уже говорили, были свои секретные способы. У них были свои особые приемы. Это искусство исчезло бесследно. Из рук компрачикосов выходило странное существо, остановившееся в своем росте. Оно вызывало смех; оно заставляло призадуматься.

Компрачикосы с такой изобретательностью изменяли наружность ребенка, что родной отец не узнал бы его. Иногда они оставляли спинной хребет нетронутым, но перекраивали лицо. Они вытравляли природные черты ребенка, как спарывают метку с украденного носового платка. У тех, кого предназначали для роли фигляра, весьма искусно выворачивали суставы; казалось, у этих существ нет костей. Из них делали гимнастов.

Компрачикосы не только лишали ребенка его настоящего лица, они лишали его и памяти. По крайней мере, в той степени, в какой это было им доступно. Ребенок не знал о причиненном ему увечье. Чудовищная хирургия оставляла след на его лице, но не в сознании. В лучшем случае он мог припомнить, что однажды его схватили какие-то люди, затем — что он заснул и что потом его лечили. От какой болезни — он не знал. Он не помнил ни прижигания серой, ни надрезов железом.

На время операции компрачикосы усыпляли свою жертву при помощи какого-то одурманивающего порошка, слывшего волшебным средством, устраняющим всякую боль». Дети, подвергнутые этой операции, становились редкостным товаром. Их покупали для развлечения и монархов, и простолюдинов. Одни из них жили во дворцах, скрашивая жизнь пресыщенных царственных особ, а другие передвигались из города в город, развлекая шумные толпы зрителей на больших площадях…

Компрачикосы покупали детей в раннем возрасте, в два-три года, когда человека еще можно было «перекроить» по зверскому замыслу. Надо сказать, что они отнюдь не были первооткрывателями в этой страшной пластической хирургии, призванной не улучшать человека, а уродовать его.

Виктор Гюго рассказывал в своей книге о жутком китайском искусстве «отливки живого человека». «Двухлетнего или трехлетнего ребенка сажали в фарфоровую вазу более или менее причудливой формы, но без крышки и без дна, чтобы голова и ноги проходили свободно. Днем вазу держали в вертикальном положении, а ночью клали на бок, чтобы ребенок мог спать. Дитя росло, таким образом, только в ширину, заполняя своим стиснутым телом и искривленными костями все полые места внутри сосуда. Это выращивание в бутылке длилось несколько лет. По истечении известного времени жертва оказывалась изуродованной непоправимо. Убедившись, что эксперимент удался и что урод вполне готов, вазу разбивали, и из нее выходило человеческое существо, принявшее ее форму. Это очень удобно: можно заказать себе карлика какой угодно формы».

В древнем Китае детей уродовали не только ради забавы, но и для того, чтобы угодить своим правителям. Иногда дети императоров рождались с тем или иным физическим недостатком. И подобострастные придворные сознательно «перекраивали» своих вполне нормальных детей по образу и подобию несчастного отпрыска правителя. Если у императорского младенца были скрючены руки или ноги, то придворные навешивали на своих малышей колодки, делающие здоровые конечности больными.

Изогнутые позвоночники, деформированные черепа, вырванные зубы, бельма на глазу — все эти уродства добровольно создавали своим детям чересчур угодливые родители… Можно сказать, что эти люди также торговали уродством своих детей — в обмен на благосклонность правителя и сладкий кусок с его стола…

Узники китайского фарфора
Причудливые «диковинки» были популярным дополнением ко двору владык и состоятельных господ еще во времена Римской Империи, где, подкрепленные спросом, пышным цветом расцвели производство карликов и торговля ими. Специальные агенты скупали новорожденных у нищих родителей, а затем передавали кормилицам, которые всяческими ухищрениями задерживали естественный рост юного организма: ребенок, лишенный здоровой пищи и солнечного света, страдал рахитом, и его скелет претерпевал необратимые изменения.

Подрастающего уродца спаивали алкогольными напитками и даже купали в ваннах с вином, добиваясь «усыхания» скелета и мышц. Кстати, несколько столетий спустя подобная методика применялась во Франции для выведения собачек карликовых пород.

Среди китайской знати особым «шиком» считалось иметь при себе уродцев, напоминающих диковинных зверей, и вплоть до конца XIX века над детьми проводились изуверские операции по «прививанию» на их тела лоскутов собачьих и медвежьих шкур. Даже если болезненная процедура заканчивалась успешно, несчастный ребенок терял рассудок, а для пущего сходства с животным ему надрезали голосовые связки, и единственным звуком, который он мог издавать, был звериный рык. В некоторых случаях детские суставы деформировались так, чтобы «звереныш» передвигался исключительно на четвереньках.

Жертвы компрачикосов
В том, что мода на придворных уродцев постепенно проникла в Европу, некоторые историки «винят» завоевателя Тамерлана, в середине XV века покорившего Индию и изгнавшего из нее предков цыган. Изобретательные беженцы осели во множестве европейских государств и зарабатывали на жизнь тем, что умели в совершенстве – обрабатывали драгоценные металлы, предсказывали будущее и… творили уродцев. В знаменитом романе Виктора Гюго «Человек, который смеется» подробно описано извращенное искусство компрачикосов – скупщиков детей, которые ради наживы мастерски уродовали детей, купленных как у нищенок, так и у легкомысленных господ, желавших избавится от бастардов. Ими практиковались самые невероятные способы создания увечий: выламывание суставов, изощренная деформация отдельных частей тела, хирургическое растяжение щек для достижения гротескной «улыбки», удаление десен, отсечение носа или ушей.
Детей уродовали до неузнаваемости не только для развлечения знати, но и в качестве устранения нежелательных наследников, чтобы «невыгодное лицо» попросту невозможно было узнать. Помимо искажения внешности широко применялась принудительная кастрация мальчиков и продажа их в восточные гаремы или в католические капеллы в качестве певцов.

В Великобритании вплоть до коронации Георга II компрачикосы снабжали королевский двор «петушками» – людьми со специфически деформированными голосовыми связками. Этим несчастным вменялось в обязанность петь вместо петуха, объявляя время суток.
Впрочем, некоторые предприимчивые мамаши того времени справлялись с изготовлением уродцев ничуть не хуже компрачикосов, о чем подробно поведал Ги де Мопассан в рассказе «Мать уродов». Корысти ради или в погоне за стройной талией во время беременности женщины затягивались в жесткие корсеты, деформируя тем самым будущих младенцев, а затем продавали калек владельцам цирков и балаганов.